В поисковом центре «Информбюро» работают всего три человека. Это общественная организация, денег она не приносит. Просто люди после работы переключаются на другую работу. Ищут информацию в архивах, фильтруют материалы соцсетей, пишут запросы в административные центры по всей стране – разыскивают родственников погибших бойцов Великой Отечественной войны. Казалось бы, какой смысл? Прошло 80 лет, дети без вести пропавших сами уже глубокие старики: может, пусть прошлое хоронит своих мертвецов? Но опыт показывает, что для детей и внуков важно узнать, где именно сложил голову их родственник. Мало того, порой эта информация сводит вместе разные ветви семьи, давно потерявшие связь друг с другом. И это дорогого стоит.
Когда Разведывательно-водолазная команда обнаружила на дне Финского залива подводную лодку С-9, волонтёры Информбюро взялись за поиски родственников моряков погибшего экипажа. Так и началось сотрудничество: подводные исследователи ищут погибшие на войне суда, Информбюро – семьи экипажей.
Нежданная весть
За прошедшее время многих разметало по всей стране, а то и за её пределы – со времён Советского Союза многое поменялось. Перелопатив тонну архивных данных, приходится обращаться в местные администрации, которые далеко не всегда готовы помочь – закон о конфиденциальности личной информации не позволяет выдавать телефоны и адреса людей членам общественной организации.
– Обычно, обнаружив родственников погибшего, мы просим связаться с ними именно представителей администрации, – рассказывает представитель Информбюро Лариса Ивановна Ложкина. – Представителей официальных инстанций люди воспринимают проще. В крайнем случае, запрашиваем официальную бумагу, чтобы не было ощущения, что мы «пришли с улицы». К сожалению, чиновникам не всегда интересно заниматься такими делами. Тогда приходится браться за дело самим.
Когда связываешься напрямую, конечно, люди в первый момент бывают ошарашены. Приходится объяснять, кто мы, откуда, доказывать достоверность информации – увы, в этой сфере много мошенников. Но мы уже знаем, как вести разговор, сразу приводим конкретные данные – имя, дату и место рождения, особенности семейного положения, и уже на это люди реагируют, как правило, хорошо, потому что получают подтверждение нашим словам.
Особенную осторожность приходится проявлять при общении с детьми без вести пропавших. Они сейчас сами уже в таком возрасте, что их страшно чрезмерно волновать. Поэтому мы всегда узнаём, есть ли кто-то из младших родственников, кто мог бы сообщить им о том, что стала известна судьба отца или дяди, или хотя бы присутствовать при разговоре.
Как правило, потомки моряков, особенно офицерского состава, знают свою семейную историю. Даже если пришло извещение с формулировкой «пропал без вести» или «похоронен в море», они зачастую владеют определённой информацией – кому-то сообщили выжившие сослуживцы погибшего, кто-то сам по крупицам собирал все доступные данные. Они гордятся своими предками, заботливо хранят их личные вещи и фотографии. И неизменно бывают рады узнать о том, что судно, на котором некогда затонул молодой человек в бескозырке, лихо улыбающийся с одной из таких фотографий, нашли. Можно увидеть снимки корабля, 3D-модель, запомнить координаты места, где он лежит – такие места считаются подводными братскими могилами, так что члены семьи узнают, где именно их родные обрели покой. И порой история развивается в сюжет, достойный если не романа, то повести.
История подлодки
Подводная лодка С-12 погибла летом 1943 года. К этому моменту на её счету было уже два успешных боевых похода, один из которых длился 62 дня – это был самый продолжительный поход советской подлодки за время войны. Разведывательно-водолазная команда обнаружила её на дне Финского залива в 2018 году.
– Замкомандира звали Георгий Константинович Светлов, – вспоминает Лариса Ивановна. – У него остались дочь и родная племянница, во время войны их эвакуировали из Ленинграда в Туапсе. Племянницу Светлану Константиновну Светлову-Туриаре мы разыскали в Болгарии, она живёт в Софии, ей уже 85 лет. Светлана Константиновна до сих пор помнит, как бабушка поставила её на стул перед чёрной тарелкой радио в Туапсе – передавали информацию о том, что подводная лодка С-12 благополучно вернулась в Кронштадт. На болгарском сайте русскоязычных писателей она публикует рассказы о своём дяде, которого всегда очень любила, а также воспоминания о войне.
Исследуя подлодку, Константин Богданов поднял грунт с места ее гибели. Я предложила передать немного этого грунта племяннице Георгия Константиновича, и она очень обрадовалась. Встал вопрос, как переслать его за границу. Обычно мы насыпаем немного грунта в гильзу, но международная почта такое содержимое может не пропустить. Мы решили попробовать связаться с посольством, я написала туда письмо, и наш представитель откликнулся. Передачу грунта организовали через дипломатическую почту, всё было обставлено весьма торжественно, местная газета даже опубликовала материал об этом событии.
Дочь Георгия Константиновича Светлану мы тоже нашли, передали ей документы и фотографии.
Истории эсминца
Эсминец «Яков Свердлов» тоже был обнаружен в 2018 году. Этот корабль, некогда носивший имя «Новик», прославился ещё в годы Первой мировой войны. Именно он стал героем романа Валентина Пикуля «Моонзунд». Эсминец погиб во время Таллинского прорыва в августе 1941 года.
– Турбинный машинист Василий Павлович Зайчиков пришёл на «Якова Свердлова» по призыву в 1939 году, начинал учеником. До того как эсминец подорвался на мине, он успел приехать в отпуск домой, навестить родителей, троих братьев и двух сестёр в родном Коврове. Сейчас там живут четыре его племянницы, именно им мы передали фотографии и документы после того, как было установлено место гибели корабля. Между прочим, они рассказали нам, что после войны к ним приезжал сослуживец Василия Павловича. По его словам, эсминец погиб, закрывая собой крейсер «Киров» от торпеды. Эту историю мы слышали уже от второй семьи. Хотя данные подводных исследователей её не подтверждают – по всем показателям получается, что корабль подорвался на мине.
Старшина турбинных машинистов Леонид Иванович Иванов сумел спастись после гибели «Якова Свердлова». По документам он считался погибшим, но когда мы нашли родственников, они рассказали, что Таллинский переход он пережил. Даже прислали его фотографию – старшина в форме, с сигаретой снят в госпитале, где он три месяца восстанавливался после прорыва. Собирать про него информацию было нелегко – дело в том, что настоящая фамилия Леонида Ивановича Петров, и все его родственники тоже Петровы. По семейной легенде, новую фамилию ему подарил писарь, заносивший данные в бланк, когда его призвали на срочную службу. Якобы так и сказал – мол, будешь Ивановым. Не слишком понятно, как это могло произойти – всё же во всех документах должна была оставаться старая фамилия, так что история достаточно загадочная. По всей видимости, это случилось до его женитьбы, в 1932 году, когда Леонида Ивановича призвали на военно-морскую службу и приписали к эсминцу “Володарский” – супруга тоже оказалась Ивановой. В 1939 году старшину перевели на “Яков Свердлов”, но после того, как он выжил в Таллинском прорыве, с флотом ему пришлось распрощаться. После реабилитации его отправили на фронт, дальнейшая судьба неизвестна – по всем документам он погиб ещё на “Свердлове”.
Истории сторожевого корабля
В мае этого года Разведывательно-водолазная команда обнаружила погибшие 80 лет назад сторожевой корабль «Буря» и базовый тральщик «Фугас». Корабли должны были обстрелять береговые укрепления противника на Большом Тютерсе, но подорвались на минах, не успев выполнить боевую задачу. Вместе с кораблями на дно ушли 104 моряка. За полтора месяца, которые прошли с того момента, как удалось установить координаты погибших кораблей, волонтёры Информбюро нашли 11 семей тех, кто на них служил.
– Поиск никогда не идёт равномерно, – отмечает Лариса Ивановна. – В этот раз больше повезло “Буре”. Например, Михаил Дмитриевич Вавилов был на ней военным фельдшером. Он попал на флот из родной уральской деревни Быстрая в 1931 году, поначалу служил на сторожевом корабле “Пурга” санинструктором, потом попал на “Бурю” уже в более высоком чине. Я предполагаю, что за это время Михаил Дмитриевич успел пройти обучение и поднаторел в медицинском деле.
Он был одним из четырёх братьев, все они в годы войны попали на фронт, а их детей разбросало по стране. К счастью, нам удалось детально установить состав семьи Вавиловых, сохранилась местная хозяйственная книга, где были подробно указаны все родственники. На родине Михаила Дмитриевича, однако, никого обнаружить не удалось. Мы начали просеивать Вавиловых из социальных сетей – представляете, сколько там людей с такой фамилией? Что-то подсказало мне поискать женщин, хотя вроде бы, шанс невелик, ведь они зачастую меняют фамилию, выходя замуж. Какова же была радость, когда в городе Алейске Алтайского края я нашла племянницу фельдшера, дочь его родного брата Николая. Уже немолодая, 65 лет, она сетовала, что не могла придумать, как бы разыскать родственников своего отца.
Мы продолжили поиск и в базе ветеранов на сайте 1tv нашли Светлану, внучку Михаила Дмитриевича, учительницу из Верховажья. Не сразу, но нам удалось узнать номер её телефона. Как оказалось, Светлана тоже ищет родных, и была бы очень рада восстановить с ними связь, а у нас как раз есть контактные данные её тёти. Чуть позже в списках Бессмертного полка нашёлся внук моряка, проживающий в Москве. От него уже протянулась ниточка к его матери – двоюродной сестре Светланы, которая волей судьбы оказалась в Днепропетровске. Сейчас эти родственники активно общаются, созваниваются, обмениваются фотографиями. И все дружно благодарят за то, что мы помогли им встретиться. Это, наверное, самые удивительные моменты в нашей работе, когда давно погибший человек собирает вокруг себя потерявшие связь ветви семьи.
От них ниточка протянулась дальше. Виктор, проживающий в Москве внук Михаила Дмитриевича, вывел нас на связь с родственником другого погибшего на “Буре” – офицера Приставко, который не был членом экипажа, но находился в тот момент на корабле.
Есть у «Бури» и другие истории. Дочь старшего политрука сторожевика Евгения Александровича Лунегова сейчас живёт в Королёве, очень пожилая, плохо слышит. Мы общались с её сыном, попросили, чтобы он сам рассказал ей о судьбе отца, чтобы не тревожить старую женщину сверх необходимого. Попутно нашлись родственники по линии братьев Лунегова – у него их было пятеро, один потерял ноги и не хотел возвращаться домой, писал, чтобы считали погибшим. После взял себя в руки, вернулся к жизни, и в местной газете о нём даже написали статью “Наш Маресьев”.
У сводной сестры сына командира отделения стрелков “Бури” Василия Никифоровича Рудниченко до сих пор хранится его флотская ложка и два гюйса. Эти матросские полосатые воротники заботливо убраны в старинный сундук, их достают только по особым случаям. Самой женщине уже за 80, но она очень живо отреагировала на сообщение о том, что “Бурю” нашли, пообещала достать гюйсы, сфотографировать и отправить фотографии в Информбюро.
С каждым годом подводные исследователи Разведывательно-водолазной команды находят новые суда. Потомки давно погибших моряков узнают подробности о своих родных – не только тех, кто навсегда остался на затонувшем корабле, но и живых, давным-давно потерянных. И сколько бы лет ни прошло, возможность собрать семью вместе стоит того, чтобы тратить время и силы на долгие непростые поиски.
Автор текста Ольга Ладыгина
Фото предоставлены Ларисой Ложкиной